НАТАЛИЯ МИНЬКОВСКАЯ: АМЕРИКАНСКИЙ БУНТ

Когда, примерно неделю назад, я услышала об очередном убийстве белыми полицейскими чернокожего мужины в Минеаполисе, то не придала этому особого значения. В последние десять лет такие новости приходят с завидной регулярностью и редко вызывают серьёзное возмущение общественности. То есть, конечно, либеральные СМИ ритуально осудят «излишнее применение силы» полицейскими, а медийные персоны из числа афроамериканцев посетуют на расизм, который стране «никак не удается победить». Твиттерсфера и Фейсбук пожужжат красноречивыми постами как обличителей полицейского насилия, так и патриотичных защитников геройских копов. Ну и, конечно, все знакомые мне либералы дружно осудят Трампа за «провоцирующие насилие» твиты. На все уходит примерно два, от силы три медийных цикла, после чего внимание переносится на какой-то другой «ужасный» поступок Трампа.

Убийство Джорджа Флойда в Миннесоте – третий по счету скандал такого рода с начала коронавирусного карантина. До этого был Ахмад Арбори из Джорджии, которого застрелил бдительный бывший полицейский, за подозрительную пробежку по району. Как говорят американцы: можно вынуть парня из полиции, невозможно вынуть полицию из парня. После этого, полицейский спецназ города Луивилль, штат Кентукки, застрелил спавшую в собственной постели работницу скорой помощи Бреанну Тэйлор, по ошибке, без стука и без лишних слов ворвавшись в её дом в поисках торговцев наркотиками.

После таких инцидентов возмущенная общественность в лице движения в защиту «черных жизней » и их сторонников обычно требует наказания виновных, и быстро успокаивается после того как прокурор города объявляет о начале судебного преследования. Во многих случаях копы всё равно выходят сухими из воды. Так, все шесть полицейских обвиненных в смерти Фредди Грея в Балтиморе в 2015-м году были так или иначе оправданы. Но, к тому времени, страсти уже улеглись и проблема рассосалась сама собой… До следующего инцидента.

К случаю с Джорджем Флойдом, власти Минеаполиса отнеслись серьёзно: оперативно начали расследование, уволили всех четырех участников из городской полиции, и моментально выдвинули обвинения в убийстве главному виновнику происшествия – полицейскому, который придавил шею жертвы коленом, держа его в таком состоянии 8 минут, в результате чего бедняга то ли задохнулся, то ли умер от инфаркта – история умалчивает. Патологоанатом, сделавший вскрытие, путается в показаниях.

Собственно, та оперативность с которой власти отреагировали на происшествие, и сбила меня с толку. «Все под контролем», подумала я, и занялась своими делами. Конец семестра у нас всегда горячая пора бессмысленных отчетов, составлением которых я увлеченно занималась пока, проснувшись рано утром в субботу не обнаружила в почтовом ящике два сообщения из Москвым с одним и тем же вопросом: «Что там у вас происходит?»

Один из моих московских корреспондентов, правда, поставил вопрос слегка по-другому, в типичной, надо сказать для россиян, выросших на голливудских шедеврах и пост-советской либеральной пропаганде, форме: «Какое такое безобразие вытворил чернокожий, чем он так расстроил бедного копа, что тот был вынужден его придушить?» Я утрирую, конечно, но суть примерно такая. Мысль о том что коп – банальный расист, и, скорее всего, прирожденный убийца, по ошибке судьбы попавший в ряды защитников правопорядка, не приходит в голову многим моим бывшим соотечественникам.
Озадаченная поставленным вопросом, я погрузилась в изучение ситуации, которая, к моему изумлению, оказалась намного серьёзнее, чем я изначально полагала. Более того, даже в течение сегодняшнего дня, пока я читала газетные отчеты и просматривала ютубовские ролики, столбик ртути на политическом градуснике страны полз вверх достигая невиданных в последние двадцать, а может и сорок лет значений. Пишу я эти строки в вечерней Филадельфии под звуки полицейских сирен и шныряющих туда-сюда вертолетов. Где-то в центре, у сити-холла, догорают полицейские автомобили и кофейня Старбакс, а по опустевшим, в результате введенного мэром Кенни комендантского часа улицам, легкий майский бриз ворошит горы мусора оставшегося после разграбления фешенебельных магазинов и дорогих бутиков.

Похоже, что аналогичная картина, с небольшими вариациями наблюдается в десятках американских городов. По стране арестованы примерно полторы тысячи человек. Есть раненые. Убитых на момент написания статьи не было. В трех штатах активизирована национальная гвардия, по сути – армейские подразделения натренированные на военные действия, а не на контроль толпы. Это значит, жертвы будут.

Для того чтобы понять происходящее, недостаточно знать детали случившегося в Минеаполисе, где клерк магазинчика посчитал, что двадцатка которой Флойд пытался расплатиться, фальшивая. Немного поспорив с покупателем, клерк не смог на словах убедить того в своей правоте и нажал кнопку вызова полиции. Происшествия, в которых расистски настроенные граждане или менеджмент заведений вызывают полицию потому что «не чувствую себя в безопасности», происходят в США чуть ли ни каждый день. Эта практика уходит корнями в глубокое прошлое, когда и участие полиции было не обязательным. Не так посмотрел на белую женщину — висеть тебе «странным фруктом» на южном (но и не только) дереве (1). Буквально на днях, на всю страну прогремела очередная «Карен», призывавшая на помощь полицию после того как темнокожий мужчина попросил её следовать правилам поведения в парке, и взять собаку на поводок (2).

Карен – не настоящее имя особы. Так прогрессивно настроенные миллениалы окрестили белых, хорошо устроенных, как правило, либеральных женщин, которые, небезосновательно считают что установленные правила к ним не относятся, и что полиция существует для охраны их персональных привелегий. Эта категория людей, на словах выступающая за права всяческих меньшинств, в последние двадцать лет является серьезным избирательным блоком на который опирается и вкусам которой потакает верхушка Демократической партии США.

Расизм, в той или иной форме, пронизывает все поры американского общества. Полицейский произвол нацеленный на темнокожих американцев – лишь наиболее очевидное выражение этого родового пятна американского общества. При прочих равных, молодые афроамериканцы имеют гораздо больше шансов погибнуть от рук копов чем любая другая группа населения.

Не буду голословной. Вот два случая, призошедших в моем районе пару лет назад. В первом случае, человек был остановлен полицейским патрулем возвращаясь домой в два часа ночи, после того как отработал вторую смену. Официальная причина остановки – не работающая фара. Через 10 минут общения с копами – человек оказался мертв. Полиция объяснила происшедшее тем, что им показалось что человек потянулся за пистолетом. Пистолета, на проверку, не оказалось.

Во втором случае, компания выпивала в баре. Два парня не поделили девушку. Один из оскорбленных быстренько сбегал домой за пистолетом и выстрелил через входную дверь наобум. На счастье всех участников события, пуля, просвистев над плечом бармена, застряла в противоположной стене никого при этом не задев. Как полагается, была вызвана полиция. Также, была оповещена семья владельцев бара, один из членов которой прибыл к месту происшествия с двумя образцами огнестрельного оружия, один из которых, с расстояния примерно 50 метров, разрядил в сторону группы полицейских в униформе прибывших для расследования. День выдался удачным для всех. Никто не пострадал. Два пистолета были нежно изъяты у незадачливого защитника собственности.

Теперь угадайте с двух раз расу центральных фигур этих двух происшествий. Белый мужчина с двумя пистолетами, очевидно, не так страшен служителям правопорядка чем безоружный черный парень.
Филадельфийские копы славились своим расизмом на всю страну ещё с незапамятных времен. Фрэнк Риззо, шеф полиции в 60-е, и мэр в 70-е, бронзовую статую которого безуспешно пыталась свалить протестующая толпа, сделал карьеру на войне с «черными пантерами». На знаменитом фото, Риззо позирует на фоне ряда выстроенных лицом к стене раздетых до трусов активистов борьбы за права чернокожего населения.

Под руководством Риззо, филадельфийский полицейский департамент практиковал так называемые «пятикопеечнные катания» Название практики, сегодня воспринимаемой многими как пытку — саркастическая отсылка к «ковбойским катаниям» в американских парках развлечений. Человек садится на механического «быка», который мотает наездника из стороны в сторону, пытаясь сбросить. В полицейском варианте, «подозреваемого», зачастую молодого афроамериканца со связанными сзади руками бросали в металлический кузов автозака и возили по району, делая крутые развороты, часто и резко тормозя. Понятное дело, избежать увечий при таком раскладе трудно. Как раз вовремя такой поездки от спинномозговой травмы и погиб вышеупомянутый Фредди Грей, чернокожий парень из Балтимора.

С другой стороны, стерильная картинка в которой белые копы-расисты терроризируют темнокожее население, существует скорее в головах либеральной публики. Из шестерых полицейских обвиненных в гибели Грея, трое были афроамериканцами. За пять лет преподавания биологии и химии в филадельфийских школах, я встретила немало черных учителей с презренем относящихся к выходцам из черных же бедняцких гетто, т.е. динамика отношений внутри самой афроамериканской общины, мягко говоря, не вполне однозначная.

Некоторые районы Филадельфии остаются чрезвычайно сегрегироваными по расовому признаку. В то время как чисто белых районов в городе практически не осталось, есть несколько так называемых «черных районов». «Черные районы» Ист Маунт Эйри и Джермантаун соседствуют друг с другом. В первом проживает средний класс, во втором – бедняки. Вот вам ещё одна загадка: в каком из двух районов жители подвергаются постоянным провокациям и унижениям со стороны полиции? Не говоря уже о том, что белые бедняки подвергаются ничуть не меньшему полицейскому террору. Недавно, на стриме подкаста левого журнала «Якобинец» чернокожий парень из Филадельфии рассказал как, будучи студентом Университета Штата Пенсильвания познакомился в общаге с белыми ребятами из глубинки штата. К его величайшему изумлению личный опыт этих ребят и отношение к методам работы их собственной местной полиции на 100% совпали (3).

Вот тут мы, наконец, и подошли, я думаю, к самому главному вопросу. Кто громил, и продолжает громить фешенебельные центральные районы американских городов, а также, что движет этими людьми? Не знаю как вам, но мне на фотографиях и видео с протестов бросились в глаза два факта. Первое, толпа — расово смешанная. У меня тут плохие новости для расистов, пытающихся повесить всех собак на афроамериканцев. Второе, толпа – молодая. Практически все протесты, которые я посетила за 25 лет пребывания в стране, были организованы и посещались представителями поколения 60-х, так называемыми «бумерами». Это люди либерального толка, хоть некоторые из них и состоят в Компартии США. Все протесты были хорошо и «правильно» организованы, цивилизованно проведены, и, понятно, ни к чему кроме самоудовлетворения участников не привели.

На фото с сегодняшних протестов я увидела совсем других людей. Это миллениалы, самые старшие из которых, наверняка стояли у истоков движения за «черные жизни» и были участниками «Оккупируй Уолл Стрит». Это поколение, которое, если я не ошибаюсь, всё ещё ждет серьёзных социологических исследователей которые помогут нам разобраться что эти ребята из себя представляют, и что ими движет. Хотя, в общих чертах, картина ясна.

Миллениалы, пожалуй, первое американское поколение, по крайней мере частично, преодолевшее бытовой расизм. Большинство из них посещало интегрированные школы и колледжи. Они не видят представителей другой расы как чужих, т.к. росли, играли и взрослели бок о бок друг с другом. Смешанные браки среди них не редкость.

Многие представители этого поколения повзрослели как раз к моменту финансового кризиса 2008-го года. Те кому «повезло» окончить вуз, несут на себе бремя задолженности, размер которого не снился поколению их родителей. Неолиберальный экономический порядок и выведение рабочих мест в Китай не оставили им надежд на нормальную стабильную работу, интересную карьеру, возможность купить дом, завести семью и другие атрибуты «американской мечты».

Другими словами, это поколение, которое «в одну лодку» поместили, с одной стороны, либеральный истэблишмент требовавший (и добившийся) интеграции всех государственных институтов, с другой стороны, финансово-экономическая верхушка, приговорившая их всех к одинаково безрадостному труду магазинных клерков, водителей Убера и Лифта, курьеров, отобравшая у них будущее.

Пребывание в этой утлой лодчонке научило молодых людей солидарности. Этих ребят возмущало когда копы несправедливо шерстили их школьных друзей. Они заполняли залы суда демонстрируя судьям свою решимость противостоять несправедливости. Они протестовали против арестов одноклассников сотрудниками иммиграционной полиции и требовали от властей легализовать тех, кто, родившись в Латинской Америке, были нелегально привезены в США родителями и теперь стояли перед угрозой депортации в чужую им страну.

Несмотря на невзгоды, в последние десять лет молодое поколение впряглось, и, худо-бедно, работая от зари до зари, начало выбираться из родительских подвалов, выплачивать студенческие займы, несмотря ни на что, обзаводиться семьями.

Но тут грянула пандемия. Часть молодых людей потеряла работу, другие, так называемые «необходимые работники», ежедневно подвергаются опасности заражения, не получая при этом ни необходимых средств защиты, ни адекватной компенсации. Один из постов в Твиттере гласил: «Меня обозначили как «необходимого работника», но моя зарплата говорит мне обратное». Добавьте сюда либо полное отсутствие медицинской страховки, либо её потерю в связи с увольнением…

И, пожалуй, самое главное отличие этого поколения американцев от всех предыдущих, это потеря иллюзий по поводу способности политической системы к самокоррекции. Последние остатки этих иллюзий растворились вместе с уходом со сцены кампании Берни. Его предательство особенно больно ударило по молодежи, которая несет основные тяготы поддержания страны в мало-мальски функциональном состоянии на фоне абсолютной неспособности и нежелания политического руководства в лице обеих партий позаботиться не только о благосостоянии, но и о простом выживании граждан.

Тысяча двести долларов, с барского плеча дарованных гражданам конгрессом в апреле, давно растворилась как сон, как утренний туман. Для арендующих жилье в крупных городах эта сумма равна половине месячной квартплаты. Мораторий на выселение из квартир вот-вот завершится, и с открытием судов в начале июня, сотни тысяч рискуют оказаться на улице. «Щедрое» пособие по безработице, выторгованное Берни, закончится в июле. План политического руководства по возвращению к «нормальной жизни», похоже, включает «нормализацию» людских потерь. Представители элиты, как бы дают понять, что некоторые из нас умрут спасая страну от экономического коллапса, но что элита эта, как Лорд Фарквад из культового мультфильма «Шрек», готова на такие жертвы.
К сожалению, и в этой критической для страны ситуации, противостояние (опять!) принимает формы культурной войны, в которой часть рабочего класса традиционно ассоциированная с правыми, с оружием в руках борется за право умереть от коронавирусной инфекции, требуя прекратить все ограничения на работу бизнесов и категорически отказываясь от ношения повязок (4). С другой стороны – разозленная молодежь среди которой немало левацки настроенных элементов, но которая пока что прибегает лишь к символическим жестам вроде поджёгов полицейских машин и разграбления бутиков. Обе стороны презирают друг друга, и, не осознавая общности интересов, не предпринимают никаких шагов навстречу друг другу.

Более того, у левых пока что не просматривается никакой серьёзной программы по выходу из возникшего кризиса. Американский бунт, бессмысленный и беспощадный, продолжается.