CZARNO TO WIDZĘ

Nie piszę się na wybory. Ani na to, co Borys Kagarlicki określa mianem plebiscytu. Nie wybieram się do Seattle, Paryża, Londynu, ani Moskwy. Nie w smak mi polskie morze – i to nie ze względu na ceny. Wlokę się drogą z pełnym koszem grzybów i worem puszek o zmierzchu – z ciemnego już lasu ku zachodzącemu słońcu.

Nie pękam, choć czarno to widzę:

Gdy stoję, podpieram się worem. Gdy się potykam – padam na twarz… do basenu lub w przydomowym oczku.

Ona mi mówi: Don’t let go
Never give up
It’s such a wonderful life
Don’t let go
Never give up
It’s such a wonderful life.

[Nie odpuszczaj
Nigdy się nie poddawaj
Życie jest takie wspaniałe
Nie odpuszczaj
Nigdy się nie poddawaj
Życie jest takie wspaniałe].

Dowód w załączeniu:

Gdybym był giętki – pewnie poradziłbym sobie ze stressem. Od czego wygibasy? Zostawiam to młodym, w tym również tym po siedemdziesiątce. Jeśli się schylam, to przede wszystkim po grzyby i puszki.

Oby – jak najczęściej.

Co mi tam Seattle – ersatz marzeń lewaków ze „Strajku” (https://strajk.eu/eksperyment-chaz-oaza-buntu-i-wolnosci-w…/) i Rabkoru

Народная республика Сиэтла?

Wolę już odlotową wymianę zdań między Andrejem Korjakowcewym a Wasilijem Kołtaszowym.

Andrey Koryakovtsev
23 godz.
Картина американских событий более или менее проясняется и можно уже определить их общественное значение.

Сложились две точки зрения по их поводу. Представители консервативного и (лево)либерального „дискурса” предпочитают видеть в происходящем лишь деструктивные и бессмысленные моменты. Тонкость в том, что эти моменты, действительно присутствуя в американских протестных акциях, либо порождены незрелостью и мелко-буржуазностью движения (мародёрство и „черный расизм”), либо инспирированы самими либералами (сцены покаяния полиции). Но к ним движение в целом не сводится.
Подобное акцентирование психологически понятно, это защита привычной картины мира, построенной на догмах либеральной политологии и экономикс. Нам просто говорят: ничего важного не происходит. Плебс побузит и перебесится, все выродится в управляемый Майдан. Власть Уолл-стрит форева.

Особенно смешно все эти рассуждения выглядят в устах тех, кто ожидал революцию в России, а получил в США.

Левые радикалы восприняли „бунт рэперов” как чудовищный моральный удар по (нео)либеральной идеологии. И это действительно так. (Нео)либерализм морально и исторически дискредитирован и вряд ли теперь оправится – только если сами левые не позволят ему это сделать, в чем они мастера. Объявляя американские события революцией, левые радикалы подчёркивают несостоятельность всех нео- и леволиберальных теоретических конструкций. С ними трудно спорить.

Однако проблема в том, что революция не определяется лишь лозунгами, символами и декларациями протестующих. Революция так же не определяется и своим достигнутым результатом, тем более, что революции могут быть и проигранными. Но проигранная революция – это тоже революция.

Что же определяет революцию как смену парадигм, моделей общественного развития?

Во-первых, высокая степень самостоятельности движущих сил. Во-вторых, общественные задачи, стоящие перед ними и определяемые, в свою очередь, объективным состоянием производительных сил и производственных отношений (простите за банальность). В-третьих, степенью соответствия этим задачам основных социальных субъектов революционного процесса, их способностью решать эти задачи. Если кратко: революция определяется своей конкретно-исторической позитивностью, своим положительным содержанием.

Вот с этим в Америке все не очень хорошо.

Если оставить за скобками всю внешнюю „движуху”, мы увидим, что происходящее там, вопреки А. Девис – ближе не к 1917 году, а к 1968, к студенческим „революционным” шоу. Хотя я ниже в своих заметках отмечал „момент развития” американского протеста (скажем, по сравнению с 2016 годом восставшие уже посягают не на то, чтобы сменить одного президента на другого, а на трансформацию политической системы в целом), но эмпирическая реальность этими зачаточными моментами пока и ограничивается, ибо протест остаётся стихиен.

У каждой революции есть подводный камень, о который она рано или поздно спотыкается. У Реформации это была религия. У французской – буржуазия, у российской и китайской – бюрократия.
У нынешней американской – это доллар или власть финансовой олигархии. Против последней американское восстание объективно направлено, но ее власть оно сломить не в силах. Социальные проблемы Америки решает welfare state, но оное возможно лишь вследствие перезапуска промышленности, а это требует девальвацию нац.валюты. Это обесценит капиталы, особенно спекулятивные, и заставит работать промышленность. Тем самым господство финансовой олигархии будет сломлено.

Сложность в том, что обесценивание капитала есть и обесценивание совокупной рабочей силы. Индустриальные рабочие никогда не согласятся на это. Это могла бы допустить бюрократическая клиентела, живущая не продажей своей рабочей силы, а участием в прибыли с продажи чужой, но она плохо организована и не способна взять власть. Потому и молчат американские рабочие, а протестуют преимущественно студенты и маргинальные слои, но их созидательный потенциал ограничен.

Девальвировать доллар и перезапустить промышленность способен промышленный капитал, но он в лице Трампа идейно дезориентирован и деморализован. Остается только высшая бюрократия, одинаково дистанцированная как от финансовой олигархии, так и от радикальных слоев рабочего класса, но в США она слаба. Это вам не „отсталая”, „периферийная” Россия. Америка – это страна, в которой господствует класс-паразит, класс-рантье, заставляющий все остальное общество паразитировать на окружающем мире.

Т.о. впереди американские протесты ждёт тупик. Власти ограничатся декоративными изменениями, социальные бюджеты штатов чуть пополнятся…

А далее начнется другая история.

И тем не менее!

Необходимо признать: в США происходит социальная революция.

Это качество происходящие события принимают не сами по себе (в этом смысле их критики правы), а только и только в контексте совершаемого в мире неомеркантилистского поворота, который явояется процессом революционным, поскольку представляет собой переход от одной модели социально-экономического развития капитализма к другой, от власти финансовой олигархии к высшей бюрократии, находящейся в симбиозе с промышленным капиталом. Американские события – только его эпизод и сейчас – наиболее масштабный. Однако надо принять во внимание, что он, в свою очередь, не есть Великая революция, задающая новое общественнное качество. Неомеркантилистский поворот, как очередная структурная перестройка капитализма, есть только революция вторичная, совершающаяся только в формах Великой, а на деле лишь создающая условия для другого, нового, более глубокого переворота. Такова была, например, революция во Франции 1830 года – сама по себе ничтожная, но, по замечанию Ленина, представлявшая собой одну из революционных волн, приведших к мировой революции начала 20 века.

Итак. Если мы будем смотреть на нынешнее американское восстание с точки зрения левацкого пуриста или с точки зрения левого радикала, в обоих случаях мы получим искаженную картину. Мы увидим элементы и „майдана” и „социалистической революции”, только все это не выразит сокровенную природу происходящего. Правильное понимание частных событий необходимо дедуцировать из общего исторического содержания эпохи. В этом смысле – перед нами драматический эпизод новой мировой революции „вторичного” типа.

Василий Колташов
22 godz.
Когда я говорю, что нынешнее массовое движение в США как пена после волны, стоит помнить: была также волна, а точнее попытка повернуть США к новому меркантилизму; эту попытку предпринял Дональд Трамп, хотя лишь отчасти есть его вина в слабом подъеме этой волны. Сейчас пена осталась от двух волн: от попыток лево-либеральных по своим лидерам социальных реформ, и от стараний повернуть США к неомеркантилизму без социальных реформ (как еще при дорогом долларе мог себе это представлять производственный капитал?). Все закончилось неудачей, в чем есть, конечно, и вина „великолепного Берни Сандерса”. Потому в этой пене есть огромные возможности для манипуляций, но весьма мало сил для революции. Трамп в этой обстановке не спасается даже если его вновь изберут президентом, уже на консервативной волне – ответной по отношению к нынешней черно-лево-либеральной. У него нет рычагов, и он по-прежнему опутан сдержками и противовесами американской „демократии”. Успех демократов, которые могут манипулировать всплесками низовой энергии, не выводит Америку к революции, так как „разделяй и властвуй” будет работать на чернокожее население — вместо социальной политики для всех будет социальная политика для „жертв рабства” и иных особых групп, тогда как моральное давление на „белых мужчин” будут усилено. Все это на фоне инфляции и роста напряженности в обществе, которому так и не смогли предложить выход из эпохи большого кризиса, хотя были две волны. Осталась пена.

W tym basenie do pełni szczęścia brakowało mi tylko piany… i optymizmu Siergieja Udalcowa, Aleksieja Sachnina i zwłok Władimira Putina w przydomowym oczku.

DLA WAS WSZYSTKO W KOMPLECIE: